Все больше прайдов отказывалось от кочевой жизни и покидало степь. На границах было достаточно и пустующих крепостей, и слабых правителей, готовых сдаться почти без боя. Одно племя за другим оседало, отгораживаясь от прочих высокими стенами, и начинало жить по устоям людей.
Тогда же родилась легенда об одиноком всаднике на черном льве, последнем кочевнике, призраке степей, который мчится по земле, не зная отдыха и не задерживаясь подолгу на одном месте. Некоторые утверждали, что видели его своими глазами: он высок и силен, говорит скупо, а называет себя Кальджитом, по имени далекого леса, где был когда-то рожден.
Шли годы, и однажды Таян почувствовал, что степь стала для него мала. Дух свободы звал его обойти всю землю от края до края, увидеть просторы, на которых он еще не бывал. Он пересек границу Великого луга и отправился дальше, в ту сторону, где, по слухам, находилась столица людей — великие Дельфы.
Стояла зима, и путники на дорогах попадались редко. Но однажды Таян увидел вдалеке большой отряд и из любопытства решил приблизиться. Протрубил горн: его заметили. Люди были уже наслышаны о войнах на границах и считали каждого кочевника врагом.
Таян не желал ссоры с этими незнакомцами и развернул льва, чтобы отправиться восвояси. Но те догадались, что всадник один, и решили, что он станет для них легкой добычей. Пришпорив коней, они бросились в погоню. Их лошади были быстры, но разве могли они сравниться с великолепным Хуго? Сперва отстал один, затем другой, и вот остался только один преследователь, самый настойчивый. Таян оторвался от него у самого леса и скрылся среди деревьев.
Позже, устраиваясь на ночлег, Таян услышал вдалеке легкий скрип снега. Осторожно подкравшись к опушке, он увидел своего врага. Тот в свете факела рассматривал следы, оставленные Хуго, и явно собирался наутро продолжить погоню. Затем он разложил спальный мешок, залез в него и забылся сном.
Таяну стало интересно, как долго этот человек собирается за ним гнаться. Поутру он оседлал Хуго, подъехал к краю леса и издал пронзительный боевой клич, как охотник, дразнящий буйвола. Незнакомец тотчас вскочил на ноги и бросился седлать коня. Таян усмехнулся и неторопливой рысью двинулся по снежной пелене, заботясь о том, чтобы оставлять достаточно отчетливые следы.
...И отряд, и даже дорога, по которой он двигался, остались далеко позади. Они скакали лесами и равнинами, пересекали реки, затянутые тонким льдом, и вышли на горный перевал. Однажды Таян подстрелил двух птиц, одну взял себе, а другую привязал к шесту и оставил так, чтобы преследователь непременно на нее наткнулся. В другой раз, обеспокоившись, что человек слишком отстал, он вернулся назад и увидел, что тот разделывает тушу оленя. Заметив Таяна, он приветливо помахал рукой, оседлал коня и отъехал подальше, оставляя добрых три четверти добычи кочевнику и его скакуну.
А затем поднялась снежная буря. Мело так, что Таян едва различал очертания Хуго, которого, спешившись, вел в поводу. Каково сейчас приходится его преследователю? Не выйдет ли он, заблудившись, к опасному обрыву? Не замерзнет ли насмерть в своих доспехах из металла?
Внезапно совсем близко, в двух шагах, заржала лошадь, учуяв запах льва. Таян протянул руку и похлопал испуганное животное по шее, успокаивая его. Не хватало еще, чтобы лошадь понесла. На перевале это верная смерть.
Заглушаемый воем ветра, раздался голос: «Джин Эвернайт».
«Таян Кальджит», — ответил кочевник.
Той ночью они разбили лагерь вместе и долго сидели у костра, рассказывая друг другу историю за историей: один — об Иферии, о дворцах и лачугах, о гладиаторских боях, о ярмарках и менестрелях; другой — о вольном ветре и бескрайних просторах степей. Ни один из них ни словом не обмолвился о своем прошлом.
Джин предложил первым нести стражу, и Таян, удобно устроившись в спальном мешке, приготовился наконец забыться долгим сном, когда не нужно прислушиваться к каждому шороху и все время быть наготове. Но внезапно его охватил озноб. И без того морозный воздух стал, казалось, еще холоднее. Он вскочил на ноги и увидел, что к Джину, сидящему у костра, подкрадывается тень.
Это существо было соткано из тумана и казалось бесплотным, бестелесным. Его выдавали лишь глаза, горевшие огнем. Оно надвигалось совершенно бесшумно. Еще мгновение — и его когти сомкнутся на шее Джина.
Таян схватил факел и бросился вперед. Джин резко обернулся и выхватил меч — ему показалось, что кочевник решил на него напасть. Но через миг он осознал, что происходит.
Под натиском огня существо отступало и таяло. Вот от него остался лишь клочок темной мглы, а затем и он рассеялся без следа.
«Чудовище тумана, — произнес Таян, тяжело дыша. — Оно пришло не за тобой. Оно пришло за мной».
Заклинание, подчинявшее туман, считалось у ферре самым опасным, самым страшным. Запретным. Лишь один мара мог презреть закон. Тот, что уже презрел другие законы ферре и привел вольный народ в города. Мара Рухан.